Гроссман, Давид

Пресса - Гроссман, Давид - Отзывы

01 февраля 2011

«...романы израильтян Давида Гроссмана «См. статью "Любовь"» и Лиззи Дорон «Почему ты не пришла до войны?» описывают фрустрацию выживших в Катастрофе и их потомков — по сути дела, фрустрацию всего современного израильского общества, так до конца и не изжившего кошмар Катастрофы, а потому долгое время пытавшегося вытеснить ее на периферию сознания.»

«Не на все заданные вопросы может ответить сам Гроссман, не со всеми его чувствами и выводами согласится читатель, но в целом, закрыв последнюю страницу «Львиного меда», можно, кажется, вспомнить машинистку Томаса Манна. После перепечатывания «Иосифа и его братьев» она сказала писателю, что теперь будто увидела все своими глазами. Гроссман же, что немаловажно, обошелся без манновских объемов…»

«Давид Гроссман именно и есть поставщик потребительского товара на литературный рынок. Поставщик, надо сказать, солидный, уважаемый коллегами, прекрасно чувствующий потребности рынка. Начиная с 1987 года, он написал семь романов; искры Б-жией нет ни в одном, но все они прекрасно продаются, переводятся в Европе, получают всевозможные премии. Чтобы написать то, что сейчас называют труднообъяснимым сочетанием «культовый роман», надо быть хорошим ремесленником, пропагандирующим идеи, банальность которых чудовищна, но которые доныне вполне пригодны для выкрикивания в качестве великого морального принципа.»

«...В этом романе тонешь. Почти тысяча страниц, почти тысяча и одна ночь, четыре разных романа под одной обложкой. Точнее, четыре подхода к одному и тому же роману и к теме Катастрофы, четыре попытки автора посмотреть на себя в зеркало текста. Искусственные макабрические сюжеты, занудные писательские жалобы на творческий кризис, повторы и логические нестыковки — но первые же страницы оказываются черной дырой, затягивают в бесконечность, слова одеваются плотью, начинают дышать, выходят на сушу. Становятся людьми.»

«...пожизненные страдания писателя – будь то автор или герой – непропорциональны творческим результатам. Все его существование посвящено Катастрофе, а на выходе – натянутые метафоры, многостраничные тоскливые разговоры, нудные жалобы, вымученные истории. Мальчик выращивает Нацистского Зверя из вороненка, котенка, ежа и ящерицы. Бруно Шульц не был убит в Дрогобыче, а отправился плавать в море вместе с лососями и даже отрастил себе плавники. Младенец прожил 64 года за 21 час и при этом покончил самоубийством. Комендант концлагеря узнал в одном из узников любимого писателя своего детства. И что? Да ничего.»